Т.А. Владимирова - доктор экономических наук, профессор СГУПС (Новосибирск)
Н.Н.Никитин - доктор транспорта, зам. руководителя департамента капитального строительства МПС РФ (Москва)
В.Г.Соколов - доктор экономических наук, профессор СИФБД, генеральный директор НПЦ «Технологии XXI», заместитель генерального директора ООО «РОПАТ» (Москва – Новосибирск)
Скажи мне,
какая у тебя инвестиционная политика,
и я скажу, какая у тебя экономика.
Не нужно быть пророком, чтобы утверждать: начавшийся век будет ознаменован появлением принципиально новых машин, материалов, «мыслящих» (интеллектуальных) технологий. В этом отношении можно говорить о приближении новой «эпохи возрождения», но «вход» в нее не будет бесплатным. Платой станут инвестиции – только инвестиции при их оптимальном использовании дадут возможность приобщения к инновационным технологиям.
Термин «инвестиции» стал активно использоваться в российской экономической теории и практике относительно недавно, когда произошел переход от методик технико-экономического обоснования (ТЭО, в терминологии плановой экономики) к инвестиционному проектированию, или бизнес-планированию. Основными критериями оптимизации в ТЭО являлись приведенные (дисконтированные по среднеотраслевой или народно-хозяйственной норме) затраты, которые необходимо было минимизировать при заданных «сверху» объемах производства продукции и планируемых лимитах основных ресурсов.
Под этот подход разрабатывался мощный и весьма перспективный для плановой экономики математический аппарат [1, 2]. Он базировался в основном на решении задач линейного программирования и межотраслевых моделях, «отцами» которых были нобелевские лауреаты Л. Канторович и В. Леонтьев. О прибыли в качестве критерия в таких, например, задачах, как размещение производства, строительство крупной железнодорожной магистрали (типа БАМа), работа предприятий автомобильного или железнодорожного транспорта, транспортировка монопродуктов и т.д. не могло быть и речи.
Показатель прибыли использовался как второстепенный лишь при расчете рентабельности или периода окупаемости проекта. А приведенные затраты – это фактически был синтез двух противоположных критериев в двухкритериальной задаче: капитальные вложения и эксплуатационные затраты. Противоположность состояла в том, что минимизация первого (скажем, покупка более дешевого оборудования или технологий) на стадии создания объекта неизбежно приводит к росту второго критерия на стадии эксплуатации 1.
Хотя категория «инвестиции» в одном из вариантов перевода и означает «вложения», но ее прагматический смысл отличен от категории «капитальные вложения», что закреплено и в Федеральном законе РФ «Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений» [3]. Согласно этому закону, «инвестиции – это денежные средства, ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права, иные права, имеющие денежную оценку, вкладываемые в объекты предпринимательской и/или иной деятельности в целях получения прибыли и/или достижения иного полезного эффекта». Другими словами, инвестиции – это те же вложения капитала, но критерии оценки эффективности у них разные, и это различие фундаментально. Таким образом, капитальные вложения являются одним из видов инвестиций вообще, так как к последним относятся еще и финансовые инвестиции (прямые, портфельные). Инвестиции предполагают возможность вложения средств и в нематериальные активы (патенты, сертификаты и др.).
Смена критерия приведенных затрат на прибыль или доход практически всегда существенным образом меняет структуру связей и состав принимаемого решения. Так, если мы будем решать классическую транспортную задачу в одном случае – с применением критерия минимизации затрат на перевозку продукции, а в другом – максимизации доходов (или прибыли), задав доходность по каждому участку сети, то получим совершенно разные решения. Ниже это положение иллюстрируется простейшим примером.
На рисунке представлена схема транспортных перевозок (транспортная задача закрытого типа) продукции из пунктов А, Б с объемами производства соответственно 50 и 70 ед. в пункты потребления а и б с объемами потребления соответственно 80 и 40 ед. Тарифы указаны на маршрутах – дугах сети 2.
Схема транспортных перевозок (4 – 7 – тарифы, ед.)
Для простоты примем, что перевозки осуществляются со 100 %-й рентабельностью по каждому направлению, то есть тарифы равны двойным затратам. Эту же задачу можно рассматривать с условием нулевой рентабельности, когда тарифы равны затратам. В любой интерпретации при минимизации затрат оптимальным будет план перевозок по варианту I, при максимизации доходов или прибыли – по варианту II.
Результаты оптимизации перевозок по двум критериям
Из таблицы видим, что в постановке задачи на минимум затрат нет перевозок по участку А – б, а вся потребность пункта б покрывается поставкой из пункта производства Б. В постановке же максимума доходов, наоборот, потребность пункта б покрывается поставкой из пункта производства А и перевозок по маршруту Б – б нет. Другими словами, изменилась структура транспортных потоков.
В реальной задаче эти изменения еще внушительнее. Поэтому в условиях реформирования железнодорожного транспорта, когда его монопольное положение сохраняется, но упор делается на рыночные показатели работы, у транспортников будет стремление предложить клиенту вариант доставки товара или продукции (например, угля из двух бассейнов), максимально приближенный к варианту II. У клиента вряд ли будет информация об истинных затратах транспортника по каждому маршруту, тем более – в условиях частой смены тарифов, а понятие тарифного расстояния может вообще для него исчезнуть.
Вряд ли в ближайшее время серьезно повлияют на железнодорожный транспорт антимонопольные мероприятия. На первых этапах реформирования отрасли можно ожидать только внутриотраслевой конкуренции, реальная же возможна лишь при сочетании внутриотраслевой конкуренции с внешней. Внешнюю конкуренцию должны в определенной мере составить автомобильный, морской, воздушный, трубопроводный и другие виды транспорта.
Отсутствие реальной конкуренции означает стремление транспортников навязать национальной экономике высокие, по мнению общества, тарифы. Но, учитывая техническое состояние отрасли, высокие тарифы станут необходимым элементом обоснования эффективности инвестиционных проектов, когда речь пойдет о привлечении крупных инвестиций в развитие транспорта. Здесь будут задействованы все приемы для того, чтобы убедить инвестора в эффективности проекта, в том числе и «тарифный».
Замена капитальных вложений на инвестиции не ограничивается простой сменой критерия эффективности проектов. При инвестиционном подходе оценка эффективности проекта предполагает учет динамики вкладываемых финансовых средств (капитала) и результатов этих вложений в форме чистого денежного (финансового) потока (ЧДП). Он рассчитывается в максимальном приближении к реальному, а не к номинальному денежному потоку (всем известен один из парадоксов бухгалтерского учета, когда прибыль есть (по документам), а денег нет).
При расчете прибыли из доходов (выручки) вычитается амортизация, в то время как ЧДП, являясь разностью притока и оттока денежной наличности, учитывает ее в обоих потоках. Уже хотя бы поэтому различия между прибылью и ЧДП существенны. Есть и другие различия между ЧДП и прибылью, они известны всем, кто занимается разработкой бизнес-планов или инвестиционных проектов, соответствующих международным стандартам. Мы не будем здесь на них подробно останавливаться.
Заметим также, что в макроэкономической терминологии инвестиции – это, по существу, не использованная в текущем периоде часть ВВП, которая может рассматриваться как прирост капитала. Есть определенная специфика в определении инвестиций в теории финансов, в статистическом учете и экономическом анализе. Так, в Финансово-экономическом словаре [5] они определяются как «вложения в основной и оборотный капитал… Инвестиции в материальные активы – вложения в движимое и недвижимое имущество (землю, здания, оборудование и т.д.). Инвестиции в финансовые активы – вложения в ценные бумаги, счета и другие финансовые инструменты». Здесь добавим еще: вложения в нематериальные активы, включая интеллектуальную собственность, объем которых в настоящее время стремительно растет. Но об этом ниже.
Портфельные инвестиции в акции – это не столько получение прямых доходов (хотя они могут быть получены в форме дивидендов или за счет спекуляций бумагами на фондовых рынках), сколько доступ к менеджменту компании – эмитенту ценных бумаг. Более детальную классификацию инвестиций, рекомендации по формированию оптимального их портфеля и т.д. можно найти практически во всех учебниках по инвестициям.
Отметим еще, что в упоминавшемся Федеральном законе РФ «Об инвестиционной деятельности…» капвложения трактуются как «инвестиции в основной капитал (основные средства), в том числе затраты на новое строительство, расширение, реконструкцию и техническое перевооружение действующих предприятий, приобретение машин, оборудования, инструмента, инвентаря, проектно-изыскательские работы и другие затраты».
Важной характеристикой инвестиций является их структура: технологическая, воспроизводственная, отраслевая и по источникам финансирования. Для технологической структуры благоприятным считается рост инвестиций в машины и оборудование (активная часть основных производственных фондов), так как вложения этого типа предопределяют в основном рост производительности труда.
Согласно официальной статистике [6], в России наблюдается благоприятная тенденция роста доли машин и оборудования в технологической структуре инвестиций (с 20 % в 1994 г. до 34 % в 2000 г.). Доля инвестиций в СМР, наоборот, снизилась с 65 % до 47 %. Но благоприятность этой ситуации относительна. Ее можно будет назвать таковой, если в инвестициях станет существенной доля финансирования в эффективные новейшие технологии отечественных машиностроителей. Сегодня это представляется сомнительным, несмотря на различные заявления правительства, финансовых институтов, парламентариев, масс-медиа и пр.
Воспроизводственная структура инвестиций характеризует долю нового строительства, расширение, техническое перевооружение и т.д. Вместе с технологической она является основным регулятором научно-технического прогресса (НТП) в отраслях экономики. В воспроизводственной структуре наблюдается тенденция снижения доли инвестиций на реконструкцию (с 53 % в 1990 г. до 47 % в 1999 г.), что ведет к снижению технической оснащенности [7]. Рост нового строительства (с 28 % до 47 %) происходил в основном за счет малых компаний, что пока нельзя рассматривать как решающий фактор будущего роста экономики страны [8]. Реконструкция в оптимальном сочетании с новым строительством в условиях дефицита инвестиций представляется наиболее рациональной политикой, например, в развитии отечественной электроэнергетики [9].
В отраслевой структуре большая доля инвестиций в основной капитал приходится на ТЭК, транспорт и ЖКХ (38,2 % в 1994 г., 40,1 % в 1995 г. и 29,2 % в 2000 г.). Несмотря на снижение доли реальных инвестиций в ТЭК, она остается высокой. Доля инвестиций в транспорт и связь выросла с 14,3 % в 1994 г. до 21,1 % в 2000 г., хотя максимум доли этой отрасли в инвестициях приходился на 1997 г. Кризис 1998 г. довольно существенно сказался на данной отрасли.
Структура источников финансирования характеризует необходимость, способность и эффективность инвестирования из собственных и заемных источников, таких как прибыль, амортизационные отчисления, кредиты банков, средства инвестиционных организаций и т.д. Здесь важно оптимальное сочетание инвестиционных источников – идет ли речь об отдельно взятой компании или государстве в целом. Структура источников инвестиций является самым широким разделом их классификации. Экономика, начиная с древних времен, «изобрела» множество источников финансирования самых разнообразных проектов, которые укладываются в современное понимание инвестиционных.
Текущая структура инвестиций в основной капитал по источникам финансирования характеризуется примерно соотношением 50 % – собственные и 50 % – заемные. В объеме собственных источников основную долю (около 80 – 85 %) составляет прибыль, доля амортизации 5 – 6 %. При этом снижение инфляции ведет к усилению влияния амортизационных отчислений в составе собственных источников. К сожалению, доля инвестиций в спекулятивные активы со времени кризиса 1998 г. по-прежнему достаточно высока.
Существенная часть инвестиционной политики государства – источники финансирования крупных программ, от которых зависит НТП и решение важнейших региональных и социальных проблем. Помимо собственно инвестиционных средств государство может использовать административные и фискальные рычаги, а также систему государственных заказов для инвестиционной активизации других источников. Значение таких источников убедительно продемонстрировали страны, добившиеся больших успехов в развитии собственных и привлечении зарубежных передовых технологий: США, Япония, Южная Корея, Тайвань, а теперь и Китай, Индия, Малайзия, Канада и др.
Одна из основных идей знаменитого американского экономиста Дж. Кейнса касается роли государственных инвестиций как источника мультипликационного эффекта в развитии экономики страны 3. Он предлагал государству проводить активную инвестиционную политику, даже если это будет вызывать рост инфляции. Эта теория хорошо известна и до сих пор служит темой для дискуссий, хотя очевидно, что без инвестиций нет экономического роста, обновления производственных фондов, НТП и т.д. Однако инвестиции должны быть оптимальными по структуре и, самое главное, эффективными. Их чрезмерные объемы не помогут развитию экономики, а буквально ее истощат.
В 1960 – 1980-е гг. в Советском Союзе было построено много новых предприятий, не всегда сбалансированных по ресурсам и сбыту продукции в последующей их эксплуатации. Например, в Сибири был избыток электроэнергии, новые ГЭС Красноярского края буквально впустую «грели» воду; Томский нефтехимический комбинат был построен без обеспечения его сырьем, трубопроводным транспортом и т.д. Часто строились предприятия при заведомом отсутствии рабочей силы для них. Так, неожиданным оказалось отсутствие рабочей силы (даже при ее номинальном избытке) для нового крупного хлопчатобумажного комбината в Намангане. Здесь не был учтен менталитет жителей Средней Азии.
В Красноярском крае вырубались огромные территории прекрасного леса, который оставался лежать и гнить на вырубках годами, так как не были сбалансированы мощности лесозаготовки и переработки. Инвестиции в БАМ оказались неэффективными, так как не была обеспечена его достаточная загрузка (пропускная способность 18 млн т / год на западном и 9 млн т / год на восточном участках). В результате страна и по сей день несет ежегодно более 1 млрд руб. убытков при окружающих трассу богатейших месторождениях. Избыток мощностей привел к избытку предложения рабочих мест и снижению качества труда. И таких примеров неэффективного инвестирования в экономике СССР 60 – 80-х гг. множество, публицистическая и экономическая литература переполнена ими. Одна из основных ошибок того времени – преобладание политических оценок эффективности инвестиций над экономическими, но во всем обвинялась тогда «плохая» бюрократия 4.
Предлагая не следовать классической инвестиционной теории экономического роста Кейнса как «догме», помощник Президента РФ по экономике А. Илларионов [11] напоминает азы экономического обоснования инвестиционных проектов: «Когда А.Б. Чубайс и Г.О. Греф говорят, что нам нужно то ли 40 – 45, то ли 60 млрд дол. США инвестиций в электроэнергетику, то встает вопрос: а как это возможно, если и объем производства энергетического сектора, и капитализация РАО “ЕЭС” составляют всего несколько миллиардов долларов? И каким же образом можно вернуть инвестиции, измеряемые десятками миллиардов? Тем более, что это долгоокупаемые проекты.
Е.Г. Ясин говорит, что России в ближайшие 10 или 15 лет нужно то ли 2, то ли 3 трлн дол. США инвестиций. Естественно, возникает вопрос: а каков размер экономики, в которую предполагается привлекать эти инвестиции? Рыночная цена нашей экономики в 2000 г. – всего 250 млрд дол. США. Каким же образом можно эти деньги вернуть, даже если удалось бы привлечь эти инвестиции?».
Далее А. Илларионов отмечает, что в советской экономике в течение послевоенных 40 лет доля инвестиций в ВВП увеличилась с 20 % до 35 %, однако в противоречие классической инвестиционной теории экономического роста его темпы с максимальных в 50-е – начале 60-х гг. постепенно снизились до 1 – 2 % годовых в 80-е гг. А «инвестиционный маневр» начала перестройки (максимальное инвестирование в стратегическую отрасль – машиностроение) привел даже к отрицательным темпам роста ВВП. Этот стратегический маневр окончательно доконал советскую экономику. И наоборот, беспрецедентное снижение доли инвестиций в российском ВВП в течение 90-х гг. с 35 % в 1992 г. (спад экономики – 15 %) до 17 – 18 % в 1999 – 2000 гг. привело к росту экономики (более 5 % в 1999 г. и 8,3 % в 2000 г.).
В США доля инвестиций в ВВП составляла в последнее десятилетие 14 – 15 %, в Японии – 31 %. Однако США в последнее десятилетие имели беспрецедентно высокие ежегодные темпы роста – около 4 %, Япония же находилась в состоянии стагнации, так как правительством поддерживались инвестиции, не приносившие отдачи (стадионы, музеи, административные здания и т.д.). Исходя из этих примеров А. Илларионов делает вывод о том, что важен не только объем инвестиций, но и их качество, оптимальный состав.
В известной мере можно согласиться с мнением авторитетного советника, увидевшего причины окончательного провала советской экономики именно в инвестировании машиностроения. Но этот провал был предрешен уже в конце 8-й пятилетки (1966 – 1970 гг.), одной из удачнейших во всем их ряду 5. Инерционность и догматичность самой системы, не способной оперативно и гибко реагировать на возникающие проблемы; полярные «шараханья» в политике и экономике с приходом каждого нового руководителя тоже сыграли свою роль. Были и другие, более «научно обоснованные» причины, которые подробно обсуждались накануне реформ разными авторами с политических, экономических, социальных и иных позиций [12]. Совершенно очевидно, что этот провал произошел бы при любых вложениях финансовых средств, в любую из отраслей. И в этом отношении выбор машиностроения как объекта инвестирования, возможно, – не наихудший.
Вот несколько типичных черт машиностроительных программ, участниками которых вольно или невольно были и авторы данной статьи. Модернизация машиностроения неразрывно увязывалась с его массовой автоматизацией. На предприятиях внедрялись всевозможные АСУ (технологические, материально-технического снабжения, складские, оперативно-календарного планирования и т.д.). Все эти АСУ требовали мощных ЭВМ, и ставка в 9-й пятилетке была сделана на машины ряда «Минск-32» (пятилетним планом предусматривалось создание десятков тысяч АСУ). Но ведь было уже известно, что эти ЭВМ не будут выпускаться через 5 лет, а им на замену придут ЭВМ серии ЕС.
Не лучшим образом шли и разработки элементной базы для отечественных ЭВМ. За основу, как правило, брались образцы зарубежных элементов, хотя некоторые наработки своих ученых позволяли не только конкурировать, но и превзойти зарубежные аналоги.
Или вот еще один «штрих» к проблеме развития машиностроения. Всем участникам производства машиностроительной продукции устанавливались планы по снижению ее материалоемкости, в частности, металлоемкости. Это касалось и проектировщиков, и производственников. Основной принцип планирования был достаточно прост: план следующего периода (пятилетка, год и т.д.) устанавливался по принципу «от достигнутого». Повышались задания и по экономии. Но экономить с каждым разом становилось все сложнее, поэтому уже на стадии проектирования в новую машину мог быть заложен повышенный вес, чтобы в течение пятилетки его снизить на 20 – 50 % и более. Всех это устраивало, а наши станки и оборудование, например, электрические машины тех времен, славятся излишним весом и (нет худа без добра) надежностью. Что и позволяет использовать их, несмотря на превышение установленных сроков эксплуатации, до сих пор.
Вся реальная экономика, включая машиностроение, образно говоря, представляла собой огромную производственно-транспортную задачу. Нужно было в пунктах производства А, Б, В и т.д. произвести с минимальными затратами продукцию (готовую или полуфабрикаты) и транспортировать ее в пункты а, б, в и т.д. также с минимальными затратами. В этом отношении плановая экономика – и не экономика вовсе, а технологический процесс, «увязанный» или согласованный по всем его этапам. Не случайно даже в простейшем нашем примере (см. таблицу) эффективность в форме прибыли присутствует только во втором (рыночном) варианте.
Расчеты, проводимые в ИЭиОПП СО АН СССР под руководством акад. А. Гранберга с использованием экономико-математических моделей межотраслевого межрегионального взаимодействия, показывали, что при пересчете на мировые цены Россия кормит все союзные республики. Например, энергоресурсы, лес и т.д. поставлялись этим республикам по внутренним ценам, в десятки раз более низким, чем мировые. В то же время поставки сельскохозяйственной продукции, овощей, фруктов и т.д. шли в энерго- и ресурсодобывающие регионы по ценам близким, а то и превышавшим мировые рыночные. Не были эквивалентными и расчеты со странами, входившими в социалистический лагерь, то есть страна фактически имела экономику без цен!
Инвестиции – это вложения в проект или объект, которые должны приносить доход (прибыль). Но доходы могут быть получены не только и даже не столько в форме прямого эффекта сегодня, а как мультипликативный или интегральный эффект всей системы через какое-то время. В силу системного характера мультипликативный эффект может быть, как известно, гораздо большим, чем прямой. Из этого и должен исходить государственный менеджмент и именно под эту «философию» необходимо создавать нормативно-законодательную базу.
Актуальность и реалистичность такого подхода демонстрирует следующий конкретный пример. Компании «РОПАТ» – единственному в нашей стране отечественному производителю гидромолотов – не удалось получить в России инвестиции ни под один свой проект по созданию завода или даже хотя бы одной установочной серии разработанных ею машин. Типичный ответ руководства банка: на инновацию денег ($1 – $2 млн) нет, а на проект по заготовке и вывозу леса в Китай (порядка $10 млн) – пожалуйста 6.
Компании повезло, что на начальном этапе деятельности она получила заказ от Газпрома на разработку опытного образца молота для глубоководных работ по забивке свай на шельфах на глубинах 300 – 350 м (крепление больших нефтегазодобывающих платформ). Техника уникальная, так как надо забивать в морское дно стальные трубы диаметром в несколько метров и длиной 150 – 200 м. Опытный образец был создан, но промышленное производство не началось, так как платформы были не готовы, освоение северных месторождений шельфа Баренцева моря откладывалось. Морской молот «РОПАТ» может работать даже не на масле, как все западные (серьезные мировые конкуренты – только немцы и голландцы), а на морской воде, что делает его абсолютно экологически чистым.
Уникальные технические решения, запатентованные практически во всех странах мира, позволили разработать дешевую (относительно западных аналогов) и более эффективную и экологически чистую технику для гражданского и промышленного строительства, которую можно производить на обычном «советском» оборудовании.
В конце концов компания получила предложение от мэра Харбина и губернатора провинции Хэйлуцзян (административный центр – Харбин) создать в Харбине СП и построить завод по производству молотов «РОПАТ». Условия: нет налога на прибыль в течение четырех лет, существенные льготы по другим налогам, кредиты банка под –10 % годовых (да, именно минус 10 % годовых!). Нашим банкирам и государственным менеджерам не понять, как это возможно. Это убыточный для банка инвестиционный проект!
Конечно, одному банку условия кредитования под –10 % принесут только убыток, но если эти минус 10 % и упущенную прибыль ему компенсирует государство, то банк в накладе не останется. А интерес у государства достаточно простой: СП в течение 10 лет произведет продукции на сотни миллионов долларов. С этих миллионов оно получит сотни миллионов прямых налогов, плюс «мультипликативные» налоги со смежников, плюс своя отечественная техника для работ на своих шельфах, где обнаружены богатые месторождения углеводородов, плюс экспорт этих машин и т.д. Но и это еще не все плюсы.
В Китае широко распространен один из так называемых буронабивных методов строительства фундаментов (в Москве, Санкт-Петербурге и других городах, кстати, тоже). Не вдаваясь в технические подробности, отметим, что он требует использования огромного количества металлических труб («труба-лидер»), в которые после бурения помещают арматуру и бетонный раствор. Трубы необходимо для экономии металла извлекать из грунта. Эта операция особенно тяжела и ресурсоемка, но молот «РОПАТ» справляется с ней уверенно 7, что дает огромную экономию металла, цемента, глины, времени, а также повышает качество строительства. Все это тоже является эффектом данного инвестиционного проекта, от которого отказалась наша экономика.
На данном примере видно, что машиностроение может быть эффективной отраслью для инвестиций, но вкладывать нужно в технологии, которые отвечают требованиям XXI века. Подобных технологий и владельцев незадействованного интеллектуального богатства пока еще в России много. Но большая его часть (той же компании «РОПАТ») не запатентована. Как правило, у изобретателей нет денег на патентование (получение патентов, особенно зарубежных – весьма дорогое удовольствие), нет времени на поиски инвесторов и нет залога для получения кредита.
Несмотря на трудности, компании «РОПАТ» удалось создать не только опытные, но и промышленные образцы, получить зарубежные патенты, организовать промышленное производство – к сожалению, пока за рубежом. Но есть и потери: подорвано здоровье, утрачена вера в возможность работы в России. За десять последних лет в компанию (за исключением СП в Китае) не пришел ни один молодой конструктор (в вузах специальность конструктора уже давно не престижна). Проблема эта уже не раз обсуждалась в публицистике, и надо сказать что убежденность в неисчерпаемости интеллектуального ресурса страны опасна, так как он может оказаться более «исчерпаемым», чем нефть или газ 8.
Качество инвестиций – это качество семени, брошенного в почву. Но для хорошего «урожая» необходимо обеспечить еще и надежность реализации проекта, его коммерческую защиту. Здесь требуется мышление, отличное от детерминистского, понимание того, что надежность – не роскошь, а необходимый и важнейший элемент обеспечения реальной эффективности инновационного проекта, реализация которого будет происходить в изменчивых и не всегда предсказуемых условиях.
Такое мышление присутствовало у российских экономистов предреволюционного периода. Оно было искоренено с переходом к жесткому централизованному планированию и управлению экономикой, не допускавшему мысли, что могут быть какие-то случайные, незапланированные условия реализации плана, утвержденного партией [13]. В рамках стандартных вузовских учебных планов трудно реализовать учебный курс принятия надежных экономических (в том числе инвестиционных) решений, однако новый век потребует этого 9.
Во времена плановой социалистической экономики обеспечение проектов могло осуществляться в форме натурального снабжения через систему Совмина, Госплана, Госснаба и др. Примерно 80 – 90 % источников составляло натуральное обеспечение (хотя оно формально проводилось через систему банковских расчетов), 10 – 20 % – финансовое (в основном зарплата, подрядные, научные, проектные работы и пр.). Рыночная экономика развернула это соотношение с точностью до наоборот, доля финансовых источников существенно увеличилась.
Примем за аксиому, что эффективность инновации определяется не только непосредственной (прямой) ее доходностью, но и с учетом интегрального (мультипликативного) эффекта [14]. Тогда инновация – это не только какая-то конкретная новая машина или устройство. Это может быть широкомасштабная инженерная и организационно-правовая технология создания одной («полезная модель») опытной или целого ряда промышленных (сертифицированных по международным правилам и стандартам) образцов машин. При этом инновация неотделима от этапов проектирования, патентования, испытаний и т.д., вплоть до этапа промышленной эксплуатации. Ясно, что такие проекты не обходятся без новых технических решений, включая изобретения, полезные модели, промышленные образцы, новые материалы, программное обеспечение, брэнды и т.д. Все эти элементы имеют реальную денежную стоимость.
На фондовых рынках США и Западной Европы в общей стоимости котируемых на них акций крупных компаний, превышающей $10 трлн, около 70 % составляют нематериальные активы. Это относиться и к IBM, у которой более 80 % стоимости составляют нематериальные активы, и к BP (стоимость нематериальных активов – около 70 %), и к другим известным компаниям мирового масштаба. Если же взять российские компании, то доля нематериальных активов в их стоимости составляет единицы, а то и доли процента. Такому положению поспособствовали ограничительные меры по формированию уставных капиталов компаний под предлогом борьбы с незаконным их раздуванием. Сам термин «нематериальные активы» переводился в том числе и как «неосязаемые активы», а такой актив рассматривался чуть ли не как «жульнический» элемент западной экономики.
Результатом такого отношения явилось и то, что «ускоренная» приватизация позволила, да и сейчас позволяет оценивать через процедуры банкротства или другими полулегальными путями даже крупное предприятие в копейки 10. Выработан и механизм, при котором на предприятие внедряется «свой» менеджмент, задачей которого является не стратегическая цель развития, а продажа материальных активов «нужным» людям или компаниям по бросовым ценам с последующей их выгодной перепродажей по цене металлолома.
Авторы по заказу одной крупной компании участвовали в проведении оценки стоимости когда-то крупного предприятия на предмет его покупки. Предприятие расположено в подмосковном городе, в недалеком прошлом производило станки, которые тысячами в год поставлялись на экспорт, было известным в стране и успешным. Оно обеспечивало занятость тысячам работников, платило налоги и т.д. Его в свое время посещал даже «сам» среднемашевский министр Е. Славский, что всегда составляло предмет гордости у директорского корпуса страны.
На момент оценки в пяти огромных корпусах, не отапливаемых уже несколько лет и имеющих явные признаки разрушений, работал 1 (один!) рабочий-станочник, «производственная программа» которого на неделю в виде нескольких шестеренок размещалась на столе размером в квадратный метр. Некогда большой автопарк, описанный за долги, практически весь находился в состоянии металлолома; некогда своя ТЭЦ, территориально оставаясь на прежнем месте, уже являлась собственностью ОАО «Межрегионгаз». Куда-то «таинственно» исчезли подъездные пути. Конструкторский корпус первоклассных специалистов работал на каком-то чердаке. В цехах стояли разграбленные станки с ЧПУ, от которых была утеряна даже техническая документация, электрические схемы и пр. Ушли на другие предприятия или завели свой бизнес наиболее энергичные конструкторы и специалисты по экспорту, маркетингу, сбыту и т.д.
Такая ситуация довольно типична для сегодняшней российской действительности. Процедуры ее создания отработаны: смена руководства в соответствии с процедурами банкротства, «уценка» его материальных активов не без помощи «независимых» оценщиков 11, скупка контрольного пакета акций (фактически «отцами города»). Однако, как выяснилось, прежние руководители были действительно профессионалами, они хорошо знали конъюнктуру рынка, обладали обширными связями, им доверяли зарубежные партнеры и т.д. Это позволяло предприятию получать заказы на тысячи станков в год, теперь же завод может изготовить только четыре станка в год, и без каких-либо гарантий сбыта.
Если бы был оценен и юридически зарегистрирован нематериальный актив специалистов предприятия по технологической части, сбыту, включая такую важную его сферу как внешняя торговля, маркетинг, дизайн и т.д., то предприятие было бы невозможно купить «по дешевке», с использованием только административных ресурсов. Пришлось бы торговаться с каждым обладателем нематериального актива, стоимость которого, как показал результат, была бы более реальной и намного выше, чем цена металлолома уникального металлорежущего оборудования, оцененная «независимыми» оценщиками. Такой (как и любой другой) механизм не решит всех проблем, но может при соответствующем законодательном наполнении стать одним из препятствий, мягко говоря, несправедливой приватизации, протекающей и по сей день в России. В конце концов должна быть обеспечена хотя бы минимальная защита интеллектуальной собственности ее реальных обладателей.
Рыночная цена РАО «ЕЭС» (по информации из СМИ) составляет около $20 за 1 кВт установленной мощности (УМ), а это 193,0 млн кВт (из 214,3 млн кВт всех УМ России). Однако если покупать этот самый 1 кВт на мировом рынке оборудования, то он обойдется по цене не менее $500 – 700 за один кВт [9]. И одна из причин рыночной «недокапитализации» состоит в том, что она не включает в себя такие нематериальные активы, как, например, оригинальные технические решения, аппарат обеспечения надежности системы, компьютерные наработки, управленческие решения, патенты и пр. Аналогичная картина заниженной рыночной стоимости наблюдается и по другим компаниям общегосударственного и международного масштаба. Это, конечно, упрощает их скупку западными компаниями, преследующими и цели увода капитала из России, устранения конкурентов, получения доступа к ноу-хау и т.п.
Если рассмотреть все три основных периода-этапа инвестиционного цикла (проектная стадия, непосредственно инвестиционный период, период эксплуатации), то можно сказать, что сегодня в российской экономике более или менее отлажены механизмы финансовой и юридической поддержки для второго и третьего этапов. Для первого этапа совершенно не отработаны механизмы финансовой и юридической поддержки роста интеллектуальной собственности, ее защиты, и это, на наш взгляд, является сегодня одной из актуальнейших проблем инновационного роста экономики.
В следующей части статьи мы приведем дополнительные примеры из практики использования инвестиционного механизма. Коснемся некоторых проблем инвестирования реальных, уже осуществленных или еще не осуществленных проектов, заострим внимание на проектах, которые сегодня выглядят фантастическими, но, по нашим сведениям, являются вполне реальными или находятся «на пороге» реальности. Этот порог можно назвать «эмбриональным» этапом, и именно он требует зачастую огромных инвестиций, более ощутимых, чем все последующие.
В частности, мы расскажем о неожиданном продолжении идей строительства сверхвысоких и надежных конструкций, проектировавшихся и создававшихся под руководством новосибирского архитектора Н.В. Никитина, о проектах получения «халявной» энергии, проникновения информационных технологий в живой организм и др.
Литература
1. Методические положения оптимального отраслевого планирования. Новосибирск: Наука, 1972.
2. Экономико-математические методы в планировании многоотраслевых комплексов и отраслей. Новосибирск: Наука, 1988.
3. Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений: Федеральный закон от 25.02.99 г. № 39-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1999. № 9.
4. Кирьян П. // Эксперт. 2002. № 14.
5. Финансово-экономический словарь / Под ред. М.Г. Назарова. М., 1995.
6. Российский статистический ежегодник: Стат. сб. / Госкомстат России. М.: Логос, 2001.
7. Дембицкий С.Г., Шкодинский С.В. Инвестиции: Учеб. пособие. М.: ИЭиМ, 2001.
8. Инвестиционная деятельность в России: условия, факторы, тенденции. М.: Госкомстат, 2000.
9. Владимирова Т.А., Клюев Ю.В., Соколов В.Г., Соколов С.В. Моделирование продления сроков службы оборудования (на примере электрических мощностей) // Сибирская финансовая школа. Новосибирск, 2002. № 1.
10. Терехов В. Экономико-математические методы и модели. М., 1972.
11. Илларионов А. Изжога от инвестиций // Век. 2000. № 22.
12. Орлов Б.П., Соколов В.Г. Социально-экономическое развитие советской экономики: цели, этапы, результаты // Социология и перестройка. М.: Прогресс, 1988.
13. Соколов В.Г., Смирнов В.А. Исследование гибкости и надежности экономических систем. Новосибирск: Наука, 1990.
14. Владимирова Т.А., Соколов В.Г., Соколов С.В. Экономико-математическая модель формирования равновесных цен в вертикально интегрированной системе // Сибирская финансовая школа. 2002. № 2.
1 - Так, при строительстве БАМа проектировщики зачастую не успевали за строителями, и вызванный этим строительный брак корректировался уже в ходе эксплуатации за счет других источников финансирования. Подобная картина наблюдается сейчас на строительстве автомагистрали «Амур» (в частности, на ее важнейшем участке Чита – Хабаровск), ход которого контролируется Президентом России.
2 - Эти дуги можно рассматривать как результат агрегирования маршрутов-дуг реальной транспортной сети.
3 - В экономико-математических моделях межотраслевого баланса В. Леонтьева также прослеживается идея мультипликации в форме формирования коэффициентов полных затрат [10].
4 - Были, однако, и исключения. Так, в конце 60-х – начале 70-х гг. нефтегазовая отрасль СССР благодаря усилиям и энергии министра А. Кортунова получила мощнейший импульс в своем развитии, что позволяет отрасли и по сей день оставаться основным экспортером и поставщиком энергоресурсов на внутренний рынок. Именно тогда в этой отрасли были заложены передовые по всем мировым масштабам отечественные технологии добычи и транспортировки нефти и (особенно) газа. К сожалению, сегодня даже высокие мировые цены не дают стратегической уверенности в нефтяной отрасли как надежном источнике для бюджета страны, в том числе из-за политики «снятия сливок», проводимой крупными компаниями.
5 - Относительно удачными были и две послевоенные пятилетки, но во многом их эффективность определялась энтузиазмом народа – победителя в Великой Отечественной войне, поддержкой труда военнопленных и эксплуатацией репарационного оборудования.
6 - Реальный пример и реальные цифры.
7 - Конкурентами на этом рынке были голландские молоты, но голландцам не удалось решить проблему извлечения труб, которую компания «РОПАТ» решила за полгода.
8 - Одному из авторов статьи посчастливилось весной 1995 г. (разгар «реформирования» в России) встретиться и побеседовать в Нью-Йорке с великим нашим бывшим соотечественником, нобелевским лауреатом В.В. Леонтьевым. Конечно, речь зашла и о том, какую модель реформирования должна выбрать Россия. Ответ одного из главных «архитекторов» послевоенных экономик Японии и Западной Германии был прост: не американскую, не японскую, не немецкую, не китайскую и т.д., а свою – российскую. В основе собственного пути должны лежать самые главные особенности и преимущества России: безграничная территория, богатейшие природные ресурсы, высокая культура, исторический опыт (в том числе и печальный) и, самое главное, – бережное отношение к интеллектуальному потенциалу, в частности, собранному в ВПК (Леонтьев – автор программы конверсии ВПК в США).
9 - Ситуация напоминает ту, когда студентам-физикам стали преподавать теорию относительности. Обычно это начиналось на третьем курсе. Выяснилось, что студенты, освоившие курс классической физики, с большим трудом переходили на мышление, задаваемое принципами теории относительности. Спасло то, что авторитетнейшие ученые добились включение этой дисциплины в программу первого курса, когда студенты даже еще не набрали необходимых для нее знаний по оперированию дифференциалами, интегралами и т.д. Так было в Физтехе, МИФИ, МГУ, НГУ.
10 - Широко распространенная схема: в сговоре с банком покупается под его кредит пакет бросовых ценных бумаг, затем этот пакет продается тому же банку по номиналу (в десятки раз дороже).
11 - Этот институт в народе так и называют – «независимые уценщики».
